Мир Гаора. 4 книга. Фрегор Ардин - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Фрегор стал ругаться. И к его жалобам, и к ругани Гаор давно привык и привычно не слушал, зная, что сумеет вычленить из этого словесного поноса очередной приказ. А вот что ему делать? Ну, заклинания не будет, это понятно. Мажордом с остальными родовыми костьми лягут, но не допустят. Раз даже говорить по-нашенски нельзя, матери все в забросе… нет, придётся самому, отдельно, попросить прощения у Мать-Земли и Золотого Князя, Мать-Луну и Мать-Воду не забыть, попросить их о помощи и защите, но вот как это сделать? Занятый этими мыслями, он даже забыл, что хозяева будут праздновать по-своему, травлей и прочими безобразиями с паскудствами. И вот как ему от этого увильнуть? Но ничего придумать не удалось. Да и что он может? Сбежать и спрятаться где-нибудь в парке? Так с собаками отыщут. То-то будет зрелище! Развлекалочка люкс-экстра. А то, что от него после этого останется… Ладно, пусть будет, как будет.
Накануне праздника он опять возил Фрегора по уже накатанному маршруту: «Парадиз», «Розочка», «Охотничий», не считая всякой мелочи на перегонах. На этот раз Фрегор напился так, что уже из «Розочки» его вывели под руки, и Гаору пришлось выйти и помочь уложить хозяина в лимузин.
— В «Охотничий» по кругу, — простонал Фрегор и захрапел.
И Гаор послушно погнал лимузин по дальнему и долгому круговому пути, жалея о том, что включать перегородку может только пассажир, дыши теперь хозяйским перегаром. Но это не самое страшное, а вот этот загул… он ему на руку. После «Охотничьего» наверняка хозяин поедет отсыпаться, и там он, вытряхнув упившегося психа на руки лакеев и сдав машину ночному механику, переоденется и пойдёт на гимнастику. Законное дело — хозяйский приказ, и там, один, ночью и поговорит и с Матерями набольшими, и с Золотым Князем. Так что… спасибо Огню Справедливому, что он ни делает, всегда к лучшему.
В общем-то, так и получилось. К «Охотничьему» хозяин слегка проспался и смог самостоятельно выйти из лимузина. Сопровождения он не потребовал, и Гаор спокойно остался в машине. Пробыл Фрегор в ресторане не слишком долго и вышел если не почти трезвым, то почти вменяемым. Во всяком случае, шёл самостоятельно, в машину сел, ни за что не зацепившись, и сразу приказал ехать домой.
— Понимаешь, Рыжий, завтра праздник, — сообщил он как последнюю новость. И начал жаловаться на жизнь. — Опять Родовой Огонь и прочая чепуха, а вечером приём с фейерверком, придурки аггеловы, поработать совсем не удастся.
Гаор молча слушал, не высказываясь даже мысленно: так устал, во-первых, и боялся спугнуть намечавшуюся удачу, во-вторых. Шило-то в хозяйской заднице в любой момент проснуться может, и тогда никто не знает, куда его шибанёт. Сам Фрегор — Гаор в этом не раз убеждался — тоже этого не знал. То въедливый до невозможного, то рассеянный, забывающий о чём только что говорил, то одно, то другое, то совсем даже не третье, а десятое. Вот начал на шлюх из «Розочки» жаловаться, перебирает их. И ведь стукнет ему сейчас в голову, так прикажет туда обратно ехать, было уже так однажды. «Работать он умеет, — усмехнулся про себя Гаор, — это да, сволочь, конечно, и работа у него сволочная, а в остальном…» Приятель его, этот Венн, совсем другой. Рот до ушей, а глаза серьёзные.
— Венну я верю, — вдруг перескочил на другое Фрегор, — он мой друг.
«Верь, — сказал про себя Гаор, — он тебя первым и предаст, и продаст, как только цену подходящую предложат. Все вы, тихушники, друг друга стоите…»
Под бессвязные жалобы и рассказы Фрегора — болтал как нанятый — они въехали в Королевскую Долину, пронеслись по ночному шоссе, вспугнув трёх оленей — Фрегор совсем по-детски смеялся над испуганно удиравшими с дороги животными — и мимо козырнувшего им охранника нырнули в ворота «Орлиного Гнезда», а там по ночной тихой аллее к парадному крыльцу. Гаор остановил лимузин и приготовился выслушать очередное приказание.
— Так, Рыжий, — сказал совсем трезвым голосом Фрегор. — Завтра отсыпайся, а после обеда… нет, аггел, удрать не удастся. Ладно, там видно будет.
— Да, хозяин, — ответил Гаор. — До обеда отсыпаться, а там видно будет.
Фрегор кивнул, но с места не стронулся. Гаор беззвучно выругался, ожидая неизбежного изменения приказа и чувствуя, что время уходит. Рассвет уже скоро, а ему еще…
— Ладно, Рыжий, всё! — Фрегор наконец-то вылез из машины и взбежал по ступеням к приветливо распахнувшимся перед ним дверям.
Не дожидаясь, пока он скроется, Гаор развернул лимузин на выезд. Неужели он успеет?!
Успел!
В спешке Гаор даже не обратил внимания на необычную тишину в спальне. Он стремительно, превышая тревожный норматив, переоделся и побежал на гимнастическую площадку.
Небо уже синеет мягкой предутренней синевой, круглая ослепительно белая луна стоит почти над головой, пахнет влажной землёй и зеленью. И Гаор с ходу, даже не подумав, что не успел разогреться и рискует порвать мышцу, сбросил на скамейку куртку и футболку, упал на мокрую, покрытую обильной росой землю и стал отжиматься.
— Мать-Земля, ты прости меня, — шептал он, — запретили мне чтить тебя. Услышь меня, Мать-Земля. Мать-Вода, Мать-Луна, матери набольшие, помогите мне, Солнце-Золотой Князь, Ветер-Сила Летучая, помогите мне. Как я вас помню, так и вы вспомните обо мне. Мать-Вода, пронеси меня, Мать-Земля, поддержи меня, Мать-Луна, защити меня.
И всякий раз, опускаясь на землю, он касался её губами, как целовал, прося прощения за себя и за всех остальных. За спящих сейчас в подземных казармах, за «галчат» с выжженной памятью, за всех замученных и сожжённых, что не по-людски — пеплом — вернулись к тебе. Он повторял запомнившиеся у Сторрама и в Дамхаре песни-молитвы и тут же создавал свои, перемешивая ургорские и склавинские слова, хрипел и задыхался, пока, обессилев, не упал ничком на землю, распластался на ней, прижавшись лицом и всем телом.
— Рыжий, — вдруг позвал его тихий и в то же время звонкий шёпоток.
Гаор медленно поднял голову и увидел сидевшую перед ним на корточках растрёпанную Снежку в одной
